Грязь и романтика

      В судьбе автора в столице ежедневно происходят самые неожиданные повороты. Здесь можно отправиться за книгой на Петровку, а закончить день, в обществе обычной киевской проститутки где-то за пределами Большой Окружной дороги. Получив от общения с ней массу разного рода удовольствий. Не надо только смешивать автора с липкой грязью, которая всегда окружает этих «жриц любви». В конце концов, автор получил обильный материал для своего незамысловатого рассказа.
      ...В самом конце прошедшей весны, на автора еще накатывали приступы светлой ностальгии. В порыве этих чисто юношеских воспоминаний, он стремился восстановить несколько «навсегда» утраченных рассказов о своей бурной жизни в геологии, сожженных в печке, во время поспешной эвакуации из родных пенатов.
      …Вначале все двигалось, как по маслу. Автор напрягал свою зрительскую память, извлекая оттуда массу всяких мелких подробностей. Пауком, карабкался по паутине воспоминаний, - представляя в услужливом воображении, сетку параллелей и меридианов, - плел из них паутину текстов; весь мир ему был, как на ладони.
      Только заметил он скоро, что вся эта привычная литературная возня, стала превращаться в чисто механический процесс. Для настоящего творчества в голове не хватало какой-то эйфории. Чтоб на праздник сей, хотя бы мысленно, можно было пригласить всех старых друзей, которые когда-то были свидетелями его путешествий...
      Короче, автору срочно потребовался справочник по растениям, встречающимся в тех далеких местах, куда ступала его нога геолога.
      Естественнее было бы обратиться к услугам вcеохватывающего Интернета. Но, автору, даже со стороны, не хотелось бы видеть себя превращенного в какого-то виртуального монстра, служащего придатком к своей технической машинерии.
      Перелистывая страницы любимой книги, легко внимать такому же автору текста. В запахах типографской краски, можно всегда учуять: и прелестную свежесть раннего летнего утра, насыщенную энергетику пестрого осеннего увядания, и зимнее оцепенение, и весеннее пробуждение природы. Между створками переплета, можно встретиться с близкими по духу людьми.
      Виртуальное же пространство Интернета, все больше напоминает автору советскую казарму (общежитие, концентрационный лагерь, зону), в которой отбывали тюремный строк узники коммунистического режима. Нажимая отдельную клавишу компьютера, автор выступает здесь в качестве такого себе, вооруженного интеллектом вертухая, вроде настоящего, который орет в коридор тюрьмы: «Зек! под номером 001: возьмите вашу пайку! Зэк! под номером 002: возьмите! Зэк под номером 003 – а вашу пайку съели крысы!». Такой вычурный виртуальный мир, можно стереть одним щелчком компьютерной мыши!
      Автор давно уже приучил себя к порядку, чтоб возле его компьютера, всегда возвышалась горка настоящих книг. Которые служат ему настоящим камертоном.
      Вот поэтому, пренебрегая услугами Интернета, автор, тут же, отправился на Петровку, надеясь в тамошних развалах, найти что-то приемлемое для своего творчества.
      Обедать, по заведенной уже традиции, автор намеревался в Мариинском парке. Есть укромное местечко, где можно устроить себе пикник на природе, не опасаясь «косых» взглядов остальных отдыхающих.
      Сквозь косматые заросли деревьев, где-то внизу тогда, будет поблескивать голубая лента Днепра, за которой - зеленые пасма днепровских островов и утопающие в сизой дымке новостройки Правобережья.
      …Вначале все шло, как по маслу.
      В книжных развалах Петровки, автор без особого труда, «отрыл» себе необходимую книжку. После чего - последовал обязательный переезд на станцию метро «Арсенальная»; переход к Мариинскому парку; закупка в гастрономе «Чумацкий шлях»: упаковки рыбных пресервов, пакетика ветчины, 200 грамм водочки «Хлебный дар», пол-литра кефира и полбатона.
      Нехитрый набор снеди, - основа будущей трапезы в ресторане «Под открытым небом». С этой провизией, можно смело отправлялся к вожделенным столикам.
      Достичь сего уютного места, можно двигаясь по ухоженной дорожке парка; навстречу к втиснутой в него, нынешними хозяевами жизни, какой-то престижной громадины ультрасовременного здания, сильно смахивающей на огромный термитник.
      Восторженный лик здания, неизменно встречает автора матовым отблеском своих дымчатых стекол.
      Идти следует, дальше: по выложенным кирпичам, мимо скамеек и детских площадок, на которых, под присмотром родителей и нянь, играют чьи-то ухоженные дети.
      И вот уже перед ним услужливо расставленные кем-то деревянные столики на склоне Днепра. Выбирай себе тот, который на тебя глядит!
      …Случалось, что автор встречал иногда в этом месте, каких-то очень приличных с виду мужиков.
      Оказавшись в своей привычной компании, они, очевидно, ставали друг для друга, снова теми же Юрами и Петями, которых знал весь Крещатик, а может быть даже и весь Киев. Став взрослыми людьми, они вели себя здесь - настоящими хозяевами, распивая принесенную с собою водку.
      Вели беседы о своих делах и женах...
      Они как бы даже и не замечали, что Киев вырос на глазах до настоящей столицы европейского государства. Окружающие здания, стали правительственными учреждениями.
      Их детство пронеслось где-то рядом (судя по разговорам), гремя прикрепленными до досок подшипниками по мостовой улицы Энгельса. Воспоминания об этом - служили пропуском в эту, тогда уже сложившуюся компанию. С этих киевских круч, они уходили в армию, влюблялись здесь, заводили семьи. У них появлялись дети, которых во многом ожидают похожие судьбы своих родителей.
      …После окончания трапезы, автор еще намеревался отправиться в великолепную Свято-Успенскую Киево-Печерскую лавру, чтоб окунуться в сытое Средневековье.
      Завести там, с целью здоровой провокации, разговор на украинском языке.
      Тамошние монахи напоминают автору переодетых российских шпионов. Они лютой ненавистью ненавидят носителей украинского языка; «боясь» их, словно черт ладана.
      Они организационно смахивают на настоящую воинскую часть, пряча свою шпионскую ненависть, под толстыми суконными рясами. Они ездят в дорогих «Мерседесах» и живут там, под крышами благоустроенных келий-казарм.
      После этой вылазки, автор хотел сделать экскурсию на Банковую улицу. Желая поглазеть, как всегда, на роскошный своим декоративным убранством, непревзойденный по архитектуре и красоте, шедевр Городецкого, так называемый «Дом с химерами», к которому испытывал чисто духовную привязанность.
      До какого-то времени, автор считал своим долгом, постоять несколько минут под окнами дворца, значащегося под № 11, рассматривая штандарт президента. (После того, как наш народ, потеряв всякий стыд перед своим будущим, вверил эту высокую должность бывшему уголовнику и рецидивисту, призванному уничтожать все исконно украинское - этот обязательный пункт культурной программы, автор упразднил, за откровенной ненадобностью).
      Пройдя квартал, автор постоянно заглядывал в «химерный» своим богатым чиновницким духом «Дом писателя», чтоб побродить в нем, по бежевым ковровым дорожкам, под присмотром, знакомых со школьной скамьи, навязчивых классиков соцреализма, важно взирающих с портретов, висящих на стенах над широкими лестницами; послушать, если представится такая возможность, современных корифеев.
      …День выдался необычайно жарким. На авторе был зачем-то изрядно поношенный, но еще в приличном состоянии, его черный рабочий костюмчик, в котором он зарабатывал свои кровные гривны.
      Поскольку погода установилась необычайно теплая, - май месяц был уже на излете, - то автор, естественно, немножко вспотел, добираясь до вожделенных столиков. Чем, собственно, и привлек ко своей скромной стокилограммовой туше, неорганизованное войско разного рода кровососущего гнуса.
      И пока, автор потчевал себя на склонах днепровской кручи купленными угощениями, - дикая орда вредных кровососов попыталась устроить пир на весь мир прямо на нем, не взирая на значительные уроны в своей несметной живой силе.
      - Что? не дают покоя? – услышал он, за своею спиною, бодрящий женский голос.
      Повернув голову, автор увидел возле себя крашенную блондинку лет, примерно, 35-40, с искусно нарисованными бровями. Ее спелый возраст, красноречиво говорил ему, что этой уже все можно, и ничего ей не страшно. Все изъяны лица были тщательно «зашпаклеваны» посредством женской косметики до такой степени, что оно выглядело как-то по-зимнему: словно сад, покрытый инеем.
      Настоящая маска Снежной Королевы! Стильная одежда, завершала этот искусственный образ, налетом какой-то второстепенной светскости.
      - Достают, - согласился автор, вытираясь салфеткою, что могло означать лишь «окончание трапезы».
      - Такой интересный мужчина, и почему-то сидит один, - сказала дама, и, в развитие темы, продолжила: – А я, здесь, чисто случайно оказалась. Зовут меня, - Света. Мы гуляем с подружкой. Присоединишься к нам?
      - Очень приятно познакомиться, – сказал автор, перед тем как озвучить свое имя. – Во время выполнения своей культурной программы, на сегодняшний день, утратил значительное количество калорий, посему явился сюда, в целях восполнения понесенных утрат. – Витиеватая фраза, в продолжение разговора, должна была, по его усмотрению, показать автора во всей своей внутренней красоте.
      Автор взял пакет с приобретенной книгой, и переместил свое тело к столику, за которым обосновались две представительницы прекрасного пола.
      - Таня! - представилась ее симпатичная подружка.
      На вид деве - лет 23. Тело девушки, переживало свой полный расцвет. Хотя вид у сей «принцессы на горошине», был весьма странный. Мальчишеская кепка, надвинутая козырьком на один глаз; ершистая прическа… Образ задиристого уличного мальчугана, так называемых «нулевых» лет?
      Девушка бросила на автора только оценивающий взгляд.
      - Вообще-то я, работаю в министерстве сельского хозяйства, – похвасталась Света. – Вышла прогуляться с подружкою. Она работает в соседнем кабинете… Вижу, такой интересный молодой человек сидит, и совсем один. Думаю, почему б нам, не познакомится с ним поближе? Раз уж день выдался такой замечательный. – Не умолкая, тараторила Света. – Теперь я свободная женщина. Недавно похоронила своего мужа. Я, - вся в трауре! Год еще не прошел. Он разбился на моей машине. Живу теперь одна, под Киевом. В – Боярке! Может, знаешь?..
      - Только по роману «Как закалялась сталь», - сказал автор, и, подумав немного, добавил: - Проходили как-то в школе. Секс символ эпохи коммунизма, Павка Корчагин, строил в этом городе узкоколейку. Надо было подвозить в замерзающий Киев дрова.
      - Я хочу купить полдома. Хочу там жить, - сказала Света, пропуская слова автора, мимо ушей.
      Она опять засыпала автора словесной шелухой. Его рассудок давно уже не поспевал за ходом ее мыслей. Света не давала надлежащего времени на осмысление. Автор пытался выловить рассудком, хотя бы знакомые фразы. Но, поскольку, она постоянно перепрыгивала из темы на тему, то ничего путного из этого не выходило.
      Нет смысла здесь переводить весь этот словесный ветер на бумагу. В этом нет никакой литературной необходимости. Слова сотрясали, всего лишь, воздух.
      Света занималась этим недолго. Благо у нее обозвался мобильник, и она ушла в какие-то злые переговоры, обеспечив автору небольшую передышку.
      В это же время, ее подружка Таня, похлопав ресницами, тоже ушла в «мобильные» разговоры.
      - Это свекровь! - сказала Света, приставив трубку мне до уха, чтоб автор услышал доносящийся из глубин эфира чей-то рассерженный женский голос. – Слушай, как она ругает меня! Да, ну ее к ядреней фене! Я еще и пошлю ее, куда подальше!
      Автор попробовал переварить полученную информацию. Министры, машины, квартиры, дачи…
      Она жонглировала этими понятиями, как актер бумажными гирями. Они летали у автора перед глазами, сбивая его с толку. Можно было вывихнуть себе мозги.
      Поэтому автор отдался власти своей интуиции, которая никогда его не подводила в подобных случаях. От услуг логического мышления, ему пришлось отказаться.
      Света порхала, словно бабочка: яркая и доступная для наблюдения. Автор мысленно кружился рядом с ней, отвечая жужжанием жука.
      - Какая у тебя зарплата? – Спрашивала бабочка Света, садясь на яркий цветок.
      - Будет чуть повыше, чем средняя по стране, - жужжал жук, перелетая к ней.
      (Девочки переглянулись)
      - И, хватает? – Спросила стрекоза Таня, пролетая рядом.
      - Да я не жалуюсь, - отвечал жук. – Очень многие люди в этой стране, и таких денег и близко не имеют. А мне они нужны лишь постольку поскольку, - автор пытается придать себе значимости, - только для того, чтоб о них не думать. Я - творческая личность...
      Но это, кажется, никого из насекомых не задело. Стрекоза Таня, словно потеряв всякий интерес, ушла в свои беспрерывные телефонные переговоры.
      Бабочка Света, очевидно, мечтавшая услышать совсем иной ответ, пристально изучив внешний вид автора, отыскав в нем все изъяны, сказала:
      - Костюмчик, видно, уже стиранный. Как же я это сразу не определила?
      - Что ж? И на старуху, бывает проруха! – зажужжал начитанный жук, словами известного литературного персонажа.
      - Вот куплю себе новую машинку! – Запела бабочка Света, снова метя в голубое небо. – Это будет «Мазда». Обязательно!
      - Дашь, покатиться? – прожужжал, рядом, жук.
      - Ага! Один уже докатался! – сказала бабочка Света.
      - А я - полечу! – сказал Жук-автор.
      - На тот свет? – Спросила бабочка-Света, порхая в своих эмпириях.
      Стрекоза Таня начала прислушиваться к их разговору…
      …Через час вся «честная компания» находились близь Центрального Железнодорожного вокзала. На остановке маршрутных автобусов, Света и Таня начали прощаться...
      Таня оставалась здесь, а автор вызвался проводить Свету до Боярки.
      Встречу с шедевром Городецкого, с заходом потом в «Дом писателя», автор перенес на неопределенное время.
      Автор провожал Свету, отбросив все «кричащие» вопросы: о ее социальном статусе. За что он, сразу же, и поплатился. Света огорошила его своей откровенностью.
      - Таня – лесбиянка! - заявила Света, и начала рассказывать: – Я познакомилась с ней в больнице. У меня рак. Это такое страшное заболевание. Я проходила там курс химиотерапии. Ты знаешь, что это такое?.. Это очень страшная вещь, скажу тебе!.. Перед этим меня муж так избил. Так избил. Мне было так больно. Так больно. Он сломал мне два ребра. Я так долго лежала в больнице. Все лечилась... Там я и встретила свою подругу. Она там такое вытворяла! – На этом слове она как-то сразу осеклась, посмотрела на автора сверлящим взглядом, мол, стоит ли дальше делиться своими яркими впечатлениями.
      Снова обозвался ее мобильный телефон (звонила эта ее подруга-лесбиянка), и она снова ушла в переговоры.
      …Они ехали где-то уже за Большой окружной дорогой. Приближался вечер. Света закончила переговоры со своей подружкою, и снова принялась загружать автору мозги...
      Ее странные рассказы, лишенные внутренней логики, сбивали автора с толку: мозг отказывался принимать потоки поступающей информации.
      - Ко мне недавно приехал муж с Харькова, - щебетала Света. – Поэтому мы не можем пойти сейчас ко мне. Он очень злой. Он живет за мой счет, нигде не работает. Живет в моей квартире, которую я снимаю вместе с сыном...
      Автору захотелось чем-то помочь этой заблудшей женщине. Совершить в ее честь какой-то героический, рыцарский поступок в честь ее.
      - А, хочешь, я поговорю с ним? – спросил он.
      - Ты не сможешь мне ничем помочь, - торопливо заговорила Света, как бы стараясь увести автора от темы начатого разговора: – Я знаю, о чем я говорю, а ты нет. Ты не знаешь моего мужа. Он очень страшный человек. Он убьет: и меня, и тебя. В последний раз, он так сильно избил меня. Я долго лежала в больнице.
      - Так почему же ты не выгонишь этого паразита? – спросил автор.
      - Легко сказать! – сказала Света.
      - Муж, я понял, отец твоего ребенка?
      - Да! - Некоторое время она внимательно смотрела на автора, уже считая его Дон Кихотом Ламанческим. В этом взгляде сквозило что-то вроде неподдельного недоумения: «Ты, в самом деле, не понимаешь, кто я такая?».
      На Росинанте своей мечты, автор быстро созревал для новых подвигов. Его Дульцинея это быстро оценила, и, не отрывая очаровательного взгляда от своего романтического героя, продолжала игру.
      - Пусть будет все, как есть, - шепнула на ухо, Его «прекрасная дама». – Я – погибла! Никто мне не сможет помочь, - трагическим голосом, продолжала Света. – Никто! Даже, ты... кроме меня самой. Мне придется стать другой. Я все делаю для этого. Когда я соберу деньги, я куплю себе новый дом, заберу туда своего сына, и мы поселимся в нем все вместе. - Она написала свой телефон на клочке бумаги и сунула ее в карман автору. – Мы сможем связаться по этому номеру. Ты сможешь переехать к нам жить…
      Со стороны это уже сильно смахивало, на модные в среде сексуальных партнеров, ролевые игры. В такие минуты страсть, гормоны делали свое дело, вселяя веру в пустые слова. Они были теперь вдвоем, отвоевав место во враждебном мире. Два одиноких человека, продолжающих путь в ночной маршрутке...
      - Я приеду к тебе, когда ты этого захочешь. Я обязательно приеду…
      - Я никак не пойму только одного, - продолжал автор, - как ты только терпишь такого мерзавца, своего мужа? – Спрашивал он, возвращаясь к прерванному разговору: - Он живет в квартире, которую ты снимаешь. Ездит на твоей «тачке», которую ты арендуешь. Ест твою еду, которую ты зарабатываешь. И, к тому же – он тебя бьет и унижает! А ты не можешь его даже выгнать? Вот, что трудно мне понять?..
      - Давай не будем говорить о грустном, - отвечала Света, нежно касаясь его руки.
      - Он же должен заботиться о вас? – не отступал автор.
      - Не говори так, - отвечала Света.
      - А как говорить? Я спрошу, как ты хочешь…
      - Ты, похоже, так и догадался: о ком идет речь?
      - А, о ком?..
      - Давай, не будем об этом...
      - Я хочу все знать!
      - Ты такой забавный в непонимании всей подноготной. Вот поэтому тебе и нужна совсем другая женщина. Сегодня у нас ничего не получится. Такие люди, как ты, очень большая редкость сейчас. Все мужики сволочи!
      - Так уж и все?
      - Разве, что…
      Она осеклась на этом слове… но, тут же, умостившись автору на колени, начала целовать его в губы. Ее уста были холодны. Словно неживые. Словно искусственные цветы на кладбище. Да и сам процесс был каким-то механическим...
      - Вот мы уже почти и приехали, - сказала Света, выглянув в окно маршрутки. – Спасибо за то, что нашел время проводить меня. До Академгородка отсюда ходит маршрутка (она назвала номер)...
      Автор уже догадался, что это будет последняя их встреча. Он не будет ей звонить по ее номеру телефона...
      Перед ними остановилась какая-то легковушка, и, Света, помахав ему на прощанье рукой, скрылась в ее чреве…
      …Автор ехал из Боярки, и быстро прозревал. С него быстро сползал романтический флер, который он напустил на себя в последние месяцы, живя своей романтической юностью.
      Автор постепенно возвращался в свою драматическую реальность, к мыслям о своей рутинной работе, к отношениям с друзьями и недругами. Образ этой накрашенной женщины быстро тускнел, как бы утопая в глубинах его памяти. Как, тут же, неожиданно его поразила ослепительная догадка: да это же была обычная киевская проститутка!
      Будь, автор, опытнее в этих делах, он быстро бы обо всем догадался.
      Даже одного ее вида было достаточно, чтоб понять все сразу. Она окучивала его набором обязательных для раскрутки клиента броских слов, которые, по сути дела, ничего не значили, превращаясь в словесную грязь; шелуху.
      «Как все было элементарно! Муж, о котором она твердила, конечно же, был ее сутенер». – Автор, даже улыбнулся, своим догадкам. В автобусе он ехал практически один. Поэтому никто не мог заподозрить его в неадекватности.
      «Теоретически можно было бы купить себе ее продажную любовь, - диктовал ему, внутренний голос, - но, практически, это не было неосуществимо. Он не знал кодовых слов, необходимых для подхода. Она разыгрывала с ним «любовные отношения». Они были с разных миров. Из разных галактик. С разных макрокосмических уровней. Это безобидное приключение, можно рассматривать только как сырье для написания какого-нибудь нового рассказа».
      Само по себе в мозгу всплыло название этого рассказа: «Грязь и романтика».
      Автору захотелось, чтоб именно такое название имел его будущий рассказ. Видно, так было написано на его роду, чтоб он, поддавшись романтическому настрою, отправиться именно в этот день на Петровку. С этого началась безобидная эпопея с двумя блудницами.
      Автору хотелось, чтоб будущий рассказ читался именно так, как он складывался в тот день.
      …Маршрутка уже бойко мчала по Окружной дороге в сторону Академгородка. Все это были любимые места скопления киевских проституток. Это были их пажити. Здесь они обычно поджидали своих клиентов.
      …Автор выискал их взглядом на тротуарах, и, ему казалось, что он находил их под фонарями, на обочинах дорог; везде, где только видел женщин. В каждой из них, в тот вечер, он пытался разглядеть ночную бабочку.
      Он теребил к груди книгу о растениях Советского Союза. Она, очевидно, спасла его от возможного блуда. С нею, ему не страшна была любая проститутка. Вряд ли эта «ночная бабочка», при всем своем желании, смогла бы посягнуть на владельца такого сокровища. Эту книгу, можно было рассматривать, как щит, как самый важный штрих, в законченном образе Дон Кихота.
      С приходом этих мыслей, автора обуял внутреннего хохота. Спасла только вовремя явившаяся отрезвляющая мысль о том, что, во внутреннем кармане пиджака, покоится зарплата, - три тысячи гривен, - которую автор должен был в тот день положить на пластиковую карточку, и почему-то не положил, путешествуя с деньгами в обществе жриц самой древней профессии.
      Сегодня эти деньги могли бы уже перекочевать в карман сутенера.