5. Бомжи
Возвращаясь, всякий раз в центр города, я всякий раз попадаю на остановку городского транспорта «ТЦ «Рентал»», что находится недалеко от фонтана «Радуга». Места, куда я всякий раз спешил, после неудачных поисков работы.
В этом знаковом для Тюмени месте сходится много маршрутов муниципального транспорта, что делает эту остановку, чем-то похожим на нервный узел, в котором сплетаются многие транспортные артерии этого полумиллионного города.
Здесь же, напротив, в грязном дворе простой русской избы, существует какая-то барахолка, - точнее: скупка вещей, - что-то типа блошиного рынка, - притягивающая, как магнитом, барыг и толпу каких-то издерганных жизнью людей. Пульсирует несытая жизнь, которая, воронкой, втягивает в себя многие десятки человеческих судеб.
Со стороны улицы Герцена, здесь же, - располагается Центральный рынок, - а за самим «Ренталом»: огромная стройка. Здесь я найду в тот же день работу, и смогу рассматривать это место более подробно. Здесь имеется много магазинов. Базаров и базарчиков. Много аптек, в которых за десятку – цена билета в муниципальном автобусе, - можно купить вожделенный для каждого местного алкоголика флакон любимой «Настойки боярышника».
Здесь живет целая колония настоящих бомжей. Целыми днями они греют на солнышке свои кости, распространяя зловонный запах смрада.
При мне, один из этих несчастных, притащил своему бородатому пахану, - вальяжно восседающему у всех на виду, на бордюре, - пивную бутылку, якобы отданную ему какими-то проходившими мимо молодыми людьми.
Тот принял ее, как подобает властителю. Широколицый бородач, с красной кожей и прищуренным взглядом, одетый в сравнительно чистое рубище, и выглядевший настоящим хозяином жизни.
Человечек, принесший пиво, буквально светился от счастья, передавая из рук в руки ячменный хмельной напиток. К этому он выдерживал какой-то заведенный в этой среде церемониал.
Интересно наблюдать за этой возней. Можно рассказать, как босс, принимая своеобразную дань уважения, позволял своему подопечному пресмыкаться перед собою. Вот уж, воистину: «Весь мир театр, а люди в нем актеры»!..
Прикрыв от удовольствия глаза, и, задрав к небу лопатой нечесаную бороду, предводитель сделал несколько глотков «живительной влаги»… но, тут же, резко отринув ото рта горлышко бутылки, и вовсе отшвырнул ее подальше от себя. Вылитая на тротуар жидкость, резко ударила по рецепторам обоняния прохожих мускусным запахом мочи.
- Уморю, тварь! – Сменив милость на гнев, рявкнул главарь, и со всего маху заехал обреченного кулачишком в заросшую нечесаной шерстью физиономию.
Надо было видеть в эту минуту битое, растерянное лицо несчастного, на котором все смешалось в кучу: и боль, и отчаяние, и ужас произошедшего. Это означало крах всей жизни. Клерки банков, при таком жизненном раскладе, выбрасываются из окон небоскребов.
- Я же не нечаянно. Вить. Мне ребятки подбросили ее! – Скулит оступившийся бомж.
- Уморю! Ты же меня знаешь. Лашара. Ты понял теперь: кто ты? А теперь пошел вон отсюда! Лошара! – Завёлся главарь.
- Вить! Да я же...
- А я говорю тебе...
- Мне ребятки подсунули!
- Твоя песенка уже спета. Вечером тебя уморят, гада!..
Похоже, что какие-то ушлые и приколистые парни, решив поиздеваться над презренным человеком, подсунули ему наполненную собственною мочою бутылку. А тот, как это принято в этом сообществе, притащил ее в виде добычи к своему главарю. Само собой возникла потрясающая воображение житейская коллизия, с заросшими бородатыми личностями в главных ролях, достойная пера разве что самого основателя социалистического реализма, Максима Горького. Можно было бы начать сочинять роман в стиле современных детективных писателей, с обязательным опусканием несчастного где-то в грязном подвале, при многолюдном собрании таких же убогих, с обязательным трупом в самом начале своего повествования. Вряд ли милиция вмешается в трагедию.
Занятая крышеванием бандитов и поборами с гастарбайтеров, местная милиция не будет доискиваться до причин истребления собственного народа.
