17. Каждое утро
Утренние поездки на муниципальном автобусе, дарят мне на остановке постоянную радость новых встреч с незнакомыми друзьями. Каждое утро здесь встречают меня одни и те же примелькавшиеся за это время лица, которые по отдельности мне чем-то очень симпатичны и приятны. Я давно уже привязался к ним, и не ощущаю в немом общении никакого дискомфорта. Они свои для меня, во всех отношениях. Никогда не взболтнут лишнего, и не выдадут меня с потрохами. Все, что они знают обо мне, или думают - это плод только их живого воображения. Наверное, думают, что я мужик положительный, раз где-то имею работу. Думают, что у меня все очень хорошо сложилось в жизни. Я постоянно ловлю на себе флюиды их здорового интереса к своей собственной персоне.
Той же долговязой школьницы, с прикрепленными к школьной сумке пупсами, с наушниками, жизнь которой вся состоит из современных танцевальных ритмов, с которыми она не желает расставаться не на одну минуту, слегка подергивая в такт своею красивенькой головкой, как болотная цапля.
Каких-то начинающих блатарей во главе со своим молодым бандитом, сверкающи блестящей фиксой во рту, с насунутой на глаза кепкой, и, судя по наколкам, успевший побывать в местах не столь отдаленных от города Магадана. На тыльной стороне ладони у этого парнишки, на татуировке была изображена рваная паутина.
Район вокруг насквозь бандитский. С этими конкретными пацанами, благоговеющими перед своим предводителем, было все предельно ясно.
Мужиков, которые, перед работой, постоянно пьют пиво на остановке...
Публика одна и та же, не меняющаяся все лето, разве что без школьницы, которая исчезла с тех пор, как только начались летние каникулы.
В то время, я беру с собой братьев-казахов, у которых никогда не было денег, и я вынужден постоянно оплачивать им дорогу.
Ровно в 7.05 появлялся какой-то совершенно разбитый муниципальный автобус, окрашенный в грязно-оранжевый цвет, с кабины которого, вываливался нелепо скроенный шоферюга. Сам небольшого росточка, почти квадратный, с огромной растоптанной задницей, облаченной в длинные до колен шорты, с раструбов которых торчали тонкие волосатые ножки.
Усадив в салон пассажиров, он крутил заводной ручкой, заводя дребезжащий мотор, снова залазил в свой разбитый, муниципальный драндулет, и мы отправлялись в очередное путешествие, к центру города.
Гидом, как правило, служила опытная кондукторша, объявляющая (не объявляющая) обстановки. Однажды она обнаружила в своей сумке пять украинских копеек, внешне очень похожих на 5 российских рублей.
- Вечно нам эти хохлы что-то втюривают! – Весело объявила она на весь вагон, показывая пассажирам находку.
На следующей, от конечной остановки «Красный Октябрь», в салон автобуса, впархивало воздушное создание, на котором была накинута, будто туника на ангеле небесном, что-то летнее и почти невесомое. И вся она, будто олицетворяла собою это чистое летнее утро, все светлое и замечательное в этом скучном и непривычном, сибирском городе.
Между нами сразу же вспыхивал открытый знакомству немой диалог. Существующая не менее чем 20-й летняя разница в годах, обуздывала все мои фантазии относительно знакомства с этой воздушной незнакомкой, занимая только, как предмет платонического увлечения, чему я всецело и отдавался во время этих замечательных поездок. Мне было отрадно ощущать на себе взгляды молоденьких, красивых женщин, несмотря на мои зрелые годы. Я с радостью поддерживал эти щекочущие нервы любовные забавы.
Эфирное создание растаяло в мареве июльского тепла, а на смену ей уже спешила другая пассия. Появившись в образе жгучей брюнетки. Она чем-то смахивала на галчонка. На правой руке у нее имелось золотое колечко. Она, очевидно, рассчитывала, что я местный, и со мной можно легко выйти на какие-то романтические отношения. Мы начали серьезную игру в переглядывание. Пока она поняла, что что-то здесь не так. Однажды «Галчонок» даже взяла с собой своего мужа в поездку, - «чтоб показать его мне», - и они, покинув автобус, о чем-то разговаривали, стоя на площади, пока я не подошел к фонтану. После чего она навсегда исчезла из моей жизни.
Когда я сажусь перед работой возле фонтана «Радуга», в моих ушах, стоит цокот ее высоких каблучков раздающихся в пространстве полупустынной площади.
Это была красивая игра. Что я мог сказать на словах этим женщинам, которые преследовали меня здесь на каждом шагу? Я знакомлюсь с ними только взглядом. Они будут видеть во мне человека до тех пор, пока я не скажу им, что я - гастарбайтер.
Гощар мне платит гроши за мой унизительный труд. Это вдвойне оскорбляет меня, как человека. Гастарбайтер – это как клеймо, как тюремная роба на теле арестанта; незаслуженный позор человека!
